Я резко выпрямляюсь и выдерживаю его взгляд, вновь замечая то чувство в глазах. И тогда я понимаю.
Он делает все, чтобы я сорвалась в пропасть, подсовывая под удерживающий меня канат острые камни.
– Да?
Николас дергает плечом.
– Мы можем поговорить о чем угодно. Что скажешь, Наоми? Тебя что-то беспокоит?
Он терпеливо ждет ответа, но я могу только молча таращиться на него. Разум несется со скоростью миллиарда километров в час, перепрыгивая от прозрения к прозрению. Не могу поверить, что была такой слепой.
Все это время я думала, что за ниточки дергает миссис Роуз, но это был Николас, он использовал суперсилу своей матери скрести по нервам, точно ногтями по грифельной доске, чтобы довести меня до такого состояния, когда я сама отменю свадьбу. Это я буду чокнутой бывшей, разорвавшей помолвку, причиной и виной заоблачных трат на предсвадебные вечеринки и саму пышную свадьбу. Все будут жалеть его из-за того, что ему пришлось пережить, бедному, брошенному у алтаря.
Так и вижу его, говорящего с высоко вздернутым подбородком: «Я просто хотел, чтобы она была счастлива». Целый сад Роузов испустит умиленный вздох, удивляясь, как в такой чудовищной ситуации можно так владеть собой – и ангел бы не смог! А он сморщится, вспомнит, как когда-то на дороге его подрезал грузовик, и выдавит скупую слезу.
На один миг я вижу всю ситуацию его глазами. Если все это отменю я, он будет притворяться страдающим мучеником как минимум год. Целый год Дебора не будет ездить ему по ушам, требуя внуков, потому что «рана еще слишком свежа». Все вокруг в лепешку разобьются, чтобы угодить ему.
А если помолвку разорвет он, то ангелом с крылышками окажусь я. Никто не станет меня винить, никто не назовет обманщицей, а посочувствует. Они будут повторять: «Как он мог тебя отпустить?» и «Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я рядом».
Когда ты строишь жизнь с кем-то, множество кирпичиков крепятся вокруг твоего партнера, как и его кирпичики – вокруг тебя, и тогда это уже целое единое здание, если уйдет один, под угрозой окажетесь оба. У нас общие сберегательные и накопительные счета. Телефоны подключены к одному тарифному плану. Оба наших имени указаны в договоре аренды, что приводит нас к выводу, что тот, кто сбежит, будет выплачивать неустойку. Его родители столько средств вложили в меня, вылепливая подходящую для миссис Роуз форму. У нас обоих есть обязательства, долгосрочные планы. Нельзя просто вырезать Николаса из моей жизни и уплыть в закат, потому что узелков слишком много.
Да. Я наконец смотрю на него и, выглянув из клубящейся над головой тучи негодования, замечаю, что у него есть такая же своя. Какой он проницательный. Уже какое-то время знал, что я чувствую. Как оказалось, не такая я хорошая актриса.
Проценты нашей любви с грохотом падают до нуля, сотрясая здание. Кафель и мебель проваливаются в змеящийся по полу глубокий разлом, достающий до самого центра Земли, разделяющий кухню и гостиную, его и меня. Перед нами развернулась вся правда, без прикрас, но я, как всегда, не сразу сообразила, потому что все это время отказывалась видеть ее, пытаясь дать своим внутренним страхам какое-то разумное объяснение. Я была настолько занята собой и своими попытками спрятать истину, что даже не замечала, какие ходы в этой игре уже успел сделать он.
Моя помолвка с Николасом Роузом – игра в «кто первым струсит».
Глава четвертая
Впервые этим утром я просыпаюсь с осознанием, что меня втянули в битву характеров и я чудовищно отстаю. Николас сколь угодно долго мог в свое удовольствие рассматривать фронт боевых действий, пока я боролась вслепую, точно персонаж видеоигры, застрявший в глюке. Он неспешно прогуливался туда-сюда, сложив руки за спиной, мастерски зарывая мины. И эту битву выиграет, как и все остальное. Я вспоминаю его золотистый «Мазерати» и мой «Сатурн» у одного бордюра.
Сев на кровати и со стоном обнаружив прилипшую к руке полурастаявшую конфету из его пачки «Скитлз», я почти готова сдаться; на коже остался цветной след, точно чешуя русалки. Николас сегодня не работает, но, видимо, забросив в офис свои дурацкие печенья, поехал куда-то еще – может, косички маме заплетать. Он вообще ест эти драже или просто разбрасывает по постели, чтобы вывести меня из себя?
Соблазн собрать вещи и уехать прямо сейчас очень велик, но в таком случае я сыграю ему на руку. Если кто и заплатит Деборе за три сотни эксклюзивных бокалов под шампанское с гравировкой из «Н&Н», это будет Николас, из чувства вины, сразу как только расстанется со мной. А я заложу свое кольцо с помолвки и отправлюсь в свадебное путешествие сама с собой, отпраздновать. У меня будет расставательное путешествие.
Я размышляю о том, как бы заставить его сдаться первым, к примеру отказаться от секса, но, сказать по правде, сомневаюсь, что это его обеспокоит. С прошлого раза прошло больше двух месяцев, и то он не очень-то и стремился. Если бы не дополнительный бонус в виде нечастых и более коротких женских дней, противозачаточные можно было бы не принимать вообще.
Может, завести фальшивый профиль в соцсетях и подловить его? Когда он поймается на удочку, я смогу указать на дело рук своих и с полным правом рассердиться. Хлопнув дверью, я умчусь прочь из дома. Его мать ударится в слезы. А я этот момент сфотографирую и повешу фото в рамочку.
За все последующее винить я буду «Скитлз».
Промаршировав в ванну с ножницами, я вытягиваю прядь волос надо лбом и тут же отрезаю, пока не передумала. Отражение смотрит на меня широко распахнутыми безумными глазами, и мне это нравится. Мне нравится Наоми, которая может творить такое и не париться. Николас не любит челки? Замечательно! А мне не нравится Николас.
Что-то свежеотстриженная челка слегка кривовата. Щелкаю ножницами, выравнивая пряди. В итоге перебарщиваю и поправляю снова, и то, что остается под конец, совсем не похоже на милую прическу Брэнди.
– Вот блин, – бормочу я.
Получилось даже хуже, чем у экономной мамочки, которая в салоне делает только собственную стрижку, а ребенку обрезает волосы по кромке надетой на голову миски. Мои волосы выглядят так, будто я слишком близко наклонилась к шредеру. И слоев челки у меня почему-то получилось два. Если попробовать выровнять их еще, останется голый скальп с клочками чего-то там.
Минуту я стою в пустом доме, размышляя и прислушиваясь к шуршащим по вчерашним лужам шинам, прикидывая, как сильно Николас меня обгоняет, за сколько ходов я смогу его догнать. Выглянув наружу, замечаю подозрительное изменение: спущенная шина снова выглядит нормально. Либо кто-то поменял ее за меня, либо я вообще всю проблему выдумала. В данный момент последний вариант кажется вероятнее.
В раковине обнаруживается грязная посуда, и я почти восхищена этим дьявольским штрихом. Одно дело просто не помыть посуду. Добровольно пообещать помыть, а потом бросить как есть – уже враждебный акт.
Хотя свой кофейник прополоскал, потому что больше им никто не пользуется. Вот и еще доказательство, что он это специально. Я ставлю кофейник обратно в раковину и поливаю кленовым сиропом. Потом оставляю ему сообщение на доске для заметок, пишу, что не могу дождаться, когда же выйду за него замуж. Называю его «Никки», чего никогда не делала раньше, и, поборов судороги, еще два переплетенных сердечка добавляю.
Посмотрим, что ты на это скажешь.
Затем с довольной ухмылкой ввинчиваюсь в шкаф и вылезаю оттуда в самой антиниколасовской одежде, какую только смогла найти: толстовке с капюшоном, украшенной эмблемой футбольной команды «Питсбург Стилерз» – она осталась еще от моего бывшего, и я пару месяцев назад нашла ее в ящике. Кажется, тогда Николас заметил, что раз я ничего не понимаю в спорте, то нет смысла ее держать, что и заставило меня запихать ее подальше, на дождливую погоду. Толстовка уже сама по себе неприличный жест, но, чтобы усилить оскорбительный эффект, я натягиваю легинсы, которые он считает позорными из-за их возраста, общей потертости и дырки размером с монету на ягодице. Мы с этими легинсами через многое вместе прошли. Расставания. Плохие свидания. Тот момент, когда Тайра Бэнкс наорала на Тиффани в шоу «Топ-модель по-американски». Или когда родители или брат с сестрой отменяли запланированную поездку ко мне, постоянно и независимо от обстоятельств, хотя с удовольствием находили время съездить во Флориду, посмотреть гонки серийных автомобилей. Эти легинсы – как вкусная еда, которой заедаешь печали, и я не собираюсь их ни на что менять.